Испытай себя - Страница 10

Канава была полна грязной мерзлой воды, покрытой слоем льда. Мы вытащили Ингрид вовремя, так как вода быстро вливалась в салон; на переднем сиденье Фиона истерическим голосом требовала от Гарри, чтобы он спас ее; я с ужасом заметил, что Гарри, находившийся под ней, вот-вот захлебнется.

Единственная фара, которая до сих пор горела, неожиданно погасла.

Мэкки не выказывала ни малейшего намерения спастись. Я распахнул дверцу с водительской стороны — крепко пристегнутая к сиденью ремнем безопасности, она была в полубессознательном состоянии.

— Вызволите нас отсюда! — пронзительно кричала Фиона.

Придавленный ею Гарри боролся с прибывающей водой, и невозможно было понять, пытается ли он спасти ее или себя. Я возился вокруг Мэкки до тех пор, пока не нашел замок ремня безопасности, щелкнул им, высвобождая девушку, с усилием поднял ее и передал на руки Бобу Уотсону.

— Усади ее на кромку дороги, — велел я ему. — Только разгреби сначала снег. Постарайся защитить ее от ветра.

— Боб, — жалостливым голосом позвала Ингрид.

Она беспомощно стояла на дороге, видимо, считая, что в подобной ситуации ее муж должен, думать лишь о ней одной и ни о ком больше.

— Боб, я не могу без тебя, мне дурно.

Боб бросил взгляд на свою жену и, не говоря ни слова, поднял Мэкки и помог ей сесть. Та шевельнулась, застонала и слабым голосом спросила, что произошло; сознание к ней вернулось.

Крови нет ни капли, подумал я, хоть в этом нам повезло.

Мои глаза начали привыкать к темноте.

Впавшая почти в паническое состояние, Фиона протянула ко мне руки, и я без труда вытащил ее. Не обращая больше на нее внимания, я устремился на помощь к Гарри, которому наконец удалось расстегнуть ремень безопасности. Его голова торчала над водой, от первого приступа страха он явно оправился. Из джипа он выбрался сам и тут же с очевидной тревогой бросился к Мэкки, оставленной на попечение Боба Уотсона.

Ингрид, мокрая, худая, испуганная, беспомощная, стояла на дороге и плакала. Дул пронизывающий ветер... Очень опасный. Несведущий человек даже не представляет себе, как быстро может убить холод.

— Снимите с вашей жены всю одежду.

— Что? — спросил Боб.

— Снимите с нее всю одежду, иначе она превратится в ледяную статую.

У того отвисла челюсть.

— Начинайте с верхней части тела. Снимайте все и надевайте мой лыжный свитер. Быстро. Он теплый.

Я расстегнул молнию, сорвал с себя куртку и держал ее в сложенном виде, не давая улетучиться теплу моего тела. Холод пронизывал меня через свитер и нижнее белье так, как будто их не было на мне вовсе. Я был благодарен судьбе за то, что хотя бы не промок.

— Я помогу Ингрид, — сказала Фиона, поскольку Боб все еще колебался. — Хоть бюстгальтер на ней можно оставить?

— Нет. Снимайте все.

Предоставив женщин самим себе, я направился к багажнику нашей перевернувшейся машины и с облегчением заметил, что крышку его не заклинило. Я засучил рукава и в буквальном смысле слова выудил оттуда две свои сумки. Гарри, стоя рядом со мной, скептически наблюдал, как с них стекает вода.

— Все промокло, — грустно сказал он.

— Нет.

Водо-пыле — и насекомонепроницаемость — этим правилам я следовал всегда, даже путешествуя по доброй старой Англии. Вслед за сумками я извлек из воды свою камеру в алюминиевом футляре и положил ее на дороге рядом с сумками.

— Что вы предпочтете, — обратился я к Гарри, — купальный халат или смокинг? Гарри едва удержался от смеха.

— Скидывайте с себя все, — сказал я ему, — не то превратитесь в снежного человека. Начинайте с верхней части тела.

Эти люди ехали из суда, и их одежда никак не соответствовала прогулкам на открытом воздухе. Даже Мэкки и Боб Уотсон, оставшиеся сухими, были недостаточно тепло одеты для тех условий, в которых мы оказались. Боб Уотсон вновь подошел к Мэкки, а Гарри начал стягивать с себя свое насквозь промокшее пальто, пиджак, рубашку и галстук, вздрагивая от боли всякий раз, когда порыв ветра ударял по его телу.

Я протянул ему руку.

— Как, вы сказали, ваше имя? — трясясь от холода и стуча зубами, спросил он.

— Джон.

Я передал ему свою светло-голубую шелковую нижнюю рубашку и кальсоны, два свитера, серые брюкв и купальный халат. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро одевался. Мои туфли оказались на размер больше. Не теряя чувства юмора и прыгая на одной ноге, он пожаловался мне на это. От сухих носков он тоже не отказался.

Фиона помогла Ингрид переодеться до пояса и ждала, когда я передам остальную одежду. Я снял свои ботинки и лыжные брюки, которые Фиона натянула на Ингрид, попытавшись перед этим скрыть от меня ее мгновенную наготу, которая изумила меня. Вряд ли это было подходящее время для такой щепетильности. Мои ботинки на ее ногах казались чудовищно огромными, а сама она оказалась на девять дюймов короче, чем мой лыжный костюм.

Себе я выбрал темно-синий пиджак и сапоги. Мои ноги в шерстяных носках немели от холода.

— У меня сводит ноги от холода, — сказала Фиона, дрожа и глядя на мои сапоги. — И я насквозь промокла. У вас ничего не осталось?

— Возьмите это.

— Ну, мне... — она с сомнением смотрела на мои оставшиеся в одних носках ноги.

Я вручил ей свои сапоги и пиджак. Мои вечерние туфли — единственное, что оставалось в сумке из обуви, — спадали бы с нее на каждом шагу.

Я еще раз сунул руку в одну из сумок, вытащил черные носки, нижнюю рубашку и бриджи для верховой езды.

— Это вам подойдет? — спросил я.

Она с благодарностью взяла одежду и, спрятавшись за Ингрид, начала переодеваться. Я надел вечерние туфли и смокинг — все лучше, чем ничего.